В.В.Шелохаев Либеральная модель переустройства России 3/7

Либеральная модель переустройства России
Согласно проекту, отменялись все ограничения в пользовании гражданскими и политическими правами для лиц разного вероисповедания, подчеркивалось, что пользование этими правами «не зависит от вероисповедания». Всем существующим и вновь возникающим вероисповеданиям предоставлялась свобода отправления религиозных обрядов, а также распространения своих учений, «поскольку при осуществлении этой свободы не совершается деяний, предусмотренных общими уголовными законами»89. Вводился явочный порядок при образовании новых религиозных обществ, которым предоставлялось право организовывать школы и вести в них преподавание. Организаторы этих обществ должны были лишь заявить властям о сущности проповедуемого ими вероучения и о религиозных обрядах. Право закрытия религиозных обществ предоставлялось исключительно судебным властям. Граждане, достигшие 17 лет, имели право выхода из состава религиозного общества, к которому они принадлежали. Вместе с тем в проекте отмечалось, что «никто не может отказаться в силу своих религиозных убеждений от исполнения гражданских или политических обязанностей»90.
В свою очередь октябристы, настаивая на необходимости поднятия авторитета православной церкви, считали необходимым провести следующие мероприятия: 1) реформировать Синод, ограничив при этом функции обер-прокурорской власти; 2) поднять роль православного прихода, предоставив ему широкие имущественные права; 3) обеспечить сельское духовенство «приличным содержанием»; 4) реорганизовать духовную школу; 5) отменить политические и гражданские ограничения, связанные с лишением или добровольным снятием сана; 6) предоставить верующим право переходить из одного вероисповедания в другое91.
В законопроекте о свободе собраний либералы отстаивали явочную систему публичных собраний. Согласно кадетского законопроекта, для созыва собрания от его организаторов требовалось лишь «не позднее, чем за 24 часа о созыве собрания» известить о нем ме
64

Глава I
стные полицейские органы. При этом отмечалось, что созыв публичного собрания возможен и без предварительного заявления, и в этом случае полиция не имела права его закрыть. Единственной мерой наказания организаторам такого собрания мог служить денежный штраф, не превышающий 100 рублей. Для публичных собраний, которые устраивались за чертой города (на расстоянии 5 верст) предварительного заявления вообще не требовалось. В то же время кадеты ввели в свой законопроект ограничения условного и безусловного характера. Условно запрещались собрания на площадях, улицах и в других общественных местах, препятствующие «свободному уличному движению». Безусловному запрещению подлежали собрания под открытым небом на расстоянии одной версты от места «пребывания государя императора и от места заседаний Государственной думы во время ее сессий», а также на полотне железных дорог. Полиции предоставлялось право посылать на собрания свою агентуру и закрывать его в том случае, если собрание созывалось в местах, запрещенных законом, а также если оно принимало «характер, непосредственно угрожающий общественной безопасности». При этом полиции предоставлялось право удаления «неповинующихся методами принуждения»92.
Близким по духу к законопроекту о свободе собраний был кадетский проект закона о печати, который декларировал свободу печати, книготорговли, открытия типографий, отменял цензуру. За нарушение закона о печати виновные подлежали суду. Однако сами издания являлись неприкосновенными. «Каково бы ни было наше отношение к поступкам или преступлениям при помощи печати, — писал автор проекта Г.Б.Иол-лос, — мы твердо должны отстаивать начало неприкосновенности издания»93. Для открытия нового периодического органа от издателей требовалось лишь указать адрес типографии, адрес и фамилию издателя и редактора. Вместе с тем законопроект предусматривал и ряд репрессивных мер против нарушителей закона о печати. Так, если на издании не указан адрес типографии
3-733
65

Либеральная модель переустройства России
или фамилия издателя, то виновные подвергались штрафу в размере до 300 рублей, а если эти сведения были указаны неверно, то виновные подвергались тюремному заключению сроком до б месяцев. Более строгому наказанию подвергались лица, которые на страницах печати оказывали «дерзностное неуважение к верховной власти». За произнесение публичной речи или распространение сочинений, направленных против монарха, виновные наказывались заключением в крепость на срок до однго года. Лица, виновные в призывах «ко всякого рода насильственным действиям», карались заключением в крепость на срок до двух лет, а если эти призывы были приведены в исполнение и само преступление совершено, то сроком до пяти лет94.
В кадетском законопроекте о свободе союзов указывалось, что «российские граждане вольны составлять союзы в целях непротивных законам или добрым правам, не спрашивая на то разрешения правительственной власти»95. Вводя явный порядок создания союзов, кадеты вместе с тем подчеркивали, что для приобретения юридических прав союз должен иметь свой устав, который подлежал обязательной регистрации у местного старшего нотариуса. Это, по признанию самих авторов проекта, давало в руки власти прямую возможность «к пресечению деятельности союзов, вступающих в противоречие с правовым порядком»96.
Таким образом, либеральными партиями (особенно кадетами) был разработан целый пакет законопроектов, направленных на формирование в России гражданского общества и правового государства. Причем вышерассмотренные и другие законопроекты (отмена смертной казни, амнистия) в значительной степени превосходили уже действующие в западноевропейских странах законы. В своей совокупности они, безусловно, вели к демократизации российского государства и общества, гарантировали бы права личности, способствовали бы раскрытию ее творческих и духовных потенций.
После Февральской революции либералы вынуждены были оперативно корректировать свою политиче
66

Глава I
скую программу. Учитывая, что в стране произошло свержение монархического режима, кадеты, а среди них в это время победу одержали сторонники «народного суверенитета», высказались за введение демократической парламентарной республики во главе с президентом. В своем докладе на VII съезде кадетской партии, состоявшемся в марте 1917 года, Ф.Ф.Кокош-кин, мотивируя отказ кадетов от принципа монархизма, заявил, что кадеты «никогда в своем большинстве не считали монархию, хотя бы и парламентарную, наилучшей формой правления. Никогда монархия конституционная или парламентарная не была для нас, как для настоящих монархистов, тем верховным принципом, которому бы мы подчинили всю нашу политическую программу. Монархия была для нас тогда не вопросом принципа, а вопросом политической целесообразности»97.
Через 12 лет после принятия программы первым учредительным съездом кадетской партии в 1905 году, Кокошкин пытался убедить своих единомышленников в том, что «монархическая форма правления, которую мы тогда отстаивали, есть для нас не цель, а только средство, при помощи которого мы в данный момент рассчитывали наикратчайшим путем приблизится к осуществлению наших политических идеалов, тех принципов, которые мы кладем в основу нашей программы». Подчеркнув, что «в вопросе о государственном строе мы всегда отличаем вопрос о форме от вопроса о существе и содержании», Кокошкин заявил, что либералы, выдвигая требование конституционно-парламентарной монархии, всегда рассматривали его в качестве исторически необходимой переходной ступени от абсолютизма к полному осуществлению начал народоправства. «Парламентарная монархия, — заявил Кокошкин, — была в наших глазах прежде всего такой переходной ступенью, через которую переход от абсолютизма к народоправству мог быть совершаться наиболее мягким образом». Нельзя было также, продолжал Кокошкин, сбрасывать со счетов и отношение населения к монархии, с которой оно связывало «свое
з»
67

Либеральная модель переустройства России
представление о государстве с личным символом». Поэтому либералы и не хотели, «насилуя эту потребность, навязывать народу свои собственные идеалы». Однако за 12 лет государственное самосознание народа изменилось и «личный символ утратил свой идеал». В течение этого времени монархия попирала права народа и сама разрушала в его сознании ту связь, которая «существует между представлением о монархе и представлением о государстве». Монархия, подчеркивал Кокошкин, сама «подорвала собственные устои и своими собственными руками готовила свою гибель». Кокошкин привел слова патриарха русского либерализма И.И.Петрункевича о том, что «монархия совершила над собой акт самоубийства».
В новой политической стиуации, сложившейся в стране после Февральской революции, Россия, считал Кокошкин, должна стать демократической парламентарной республикой. Законодательная власть должна принадлежать народному представительному собранию. Во главе исполнительной власти должен стоять президент республики, избираемый на определенный срок народным представительством и управляющий «через посредство ответственного перед народным представительством министерства»98. Согласно предложению Кокошкина, VII съезд кадетской партии внес изменения в раздел программы о государственном устройстве России.
Главной заботой и «головной болью» кадетов после Февральской революции было оптимальное решение вопроса о власти. После отречения Николая II от престола (за себя и сына) вопрос о преемственности власти оказался запутанным. Кадетским юристам пришлось немало поломать голову над тем, как обеспечить реальную преемственность власти в России. После безрезультатных переговоров с великим князем Михаилом Александровичем вся полнота власти (как законодательной, так и исполнительной) была сосредоточена в руках Временного правительства, ключевую роль в формировании которого играли кадеты. С формально юридической точки зрения власть Временного прави
68

Глава I
тельства была легитимной. Вместе с тем перед кадетскими правоведами встала задача подготовки базовых юридических документов, позволявших практически реализовать идею разделения властей при формировании новой системы правового государства. Во-первых, речь шла о том, чтобы четко разграничить вопросы правомочности Временного правительства и его законодательные и исполнительные функции. Сторонников идеи «народного суверенитета» явно смущало то, что новая власть является преемницей старой авторитарной власти. По их мнению, источником правового государства должна стать воля большинства народа, выраженная Учредительным собранием, избранном на основе всеобщего избирательного права. С этой точки зрения они считали необходимым эмансипироваться от влияния «третьиюньской Думы» и Временного комитета Государственной Думы, ставших преемниками воли монарха. Неслучайно VIII съезд кадетской партии отверг предложение князя Д.И.Шаховского о формировании представительного собрания из депутатов Государственной думы четырех созывов. Несколько позднее сторонники идеи «народного суверинета» высказались критически к Предпарламенту, которому они придали статус не законодательного, а законосовещательного учреждения.
Отстаивая идею созыва Учредительного собрания, как выразителя воли большинства народа, кадетские юристы считали, что оно должно выработать и принять конституцию, в которой и будет окончательно определена форма государственного устройства и правления, структура законодательных и исполнительных органов власти. Такой «непредрешенческий» подход, безусловно, был рассчитан на политическую консолидацию либеральных сил заинтересованных в мирном переустройстве России. Вместе с тем идея «непредрешенчест-ва» в определенной степени сглаживала те противоречия, которые имели место между либералами и леворадикальными социалистическими партиями.
Разумеется, выдвигая идею «непредрешенчества», кадетские юристы сосредоточились на разработке соб
69

Либеральная модель переустройства России
ственной модели правового государства, которую они намеревались провести при подготовке конституции Учредительным собранием. При Временном правительстве (и около него) был создан целый ряд комиссий и совещаний, в состав которых вошли видные кадетские юристы Ф.Ф.Кокошкин, Б.Э.Нольде, Н.И.Ла-заревский, В.А.Маклаков, М.С.Аджемов, П.П.Тройский и другие. В соответствующих комиссиях были разработаны избирательный закон по выборам в Учредительное собрание (в ходе его подготовки победу одержали сторонники пропорциональной системы), его структура и основные принципы функционирования, а также проект конституции, в основу которого была положена модель государственного устройства, принятая на VII съезде кадетской партии. Кадетскими юристами были разработаны проекты реформы местного самоуправления и управления и т.д. Иными словами, к осени 1917 года кадетами был разработан пакет радикальных политических реформ, который они намеривались внести на рассмотрение Учредительного собрания. Однако реализовать их либералам не удалось.

Глава вторая
ПОСТАНОВКА И ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ВОПРОСА
В рамках либеральных теоретических представлений по национальному вопросу имел место довольно широкий разброс мнений и суждений в определении границ, структуры и содержания понятий: «нация», «национальность», «национализм» и т.д. Одни либеральные теоретики считали, что нация и национальность понятия духовные и даже иррациональные. «Исходя из предпосылок мистического реализма, — писал С.Н.Булгаков, — мы должны мыслить и чувствовать национальность лишь как некоторое субстанционное бытие, существующее прежде сознания. Мы сознаем себя членами нации, потому что мы реально принадлежим к ней, как к живому духовному организму. Это наша принадлежность совершенно не зависит от нашего сознания: она существует и до него и помимо него и даже вопреки ему»1. Другие же теоретики содержание понятий «нация» и «национальность» трактовали более расширительно. Так, П.Н.Милюков, раскрывая содержание понятия «национальность», выделял ряд компонентов: язык, религия, территория, «общая цель, история и предания». Перечислив эти структурные компоненты, он подчеркивал, что национальность — это «культурно-социальная группа», «объединение идеальной ценности», которое через свою интеллигенцию отражает «национальную душу»2. Что же касается понятия «нация», то Милюков характеризовал ее как «совокупность граждан одного политического тела»3, а В.М.Гессен как «общность известных культурных
71

Либеральная модель переустройства России
форм» . Подобной же позиции придерживались ведущие специалисты по национальному вопросу Ф.Ф.Кокошкин, Б.Э.Нольде и др. Так, Нольде определял «национальность» как культурную ценность5.
Трактовка понятий «нация» и «национальность» в качестве духовных и культурно-социальных категорий логически связана и с пониманием либералами национализма, в основе которого, по их мнению, лежат психоэтнические и психологические факторы, уходящие своими корнями в глубокое историческое прошлое, в подсознательные пласты человеческой психики. Поэтому либеральные теоретики рассматривали национализм в качестве данности, присущей той или иной национальности. Суть проблемы, по их мнению, сводится не к отказу от национализма, что практически невозможно, а замене «зоологических», казенных форм национализма более цивилизованными и гуманными. «Торжествующий ныне официальный национализм, — писал П.Б.Струве, — прокладывает путь не национально-государственному объединению, а к национальному автономизму и к федерализму. Он не собирает, а дробит государство»6.
Антитезу казенному национализму самодержавия, подрывающему «идею Российской империи, как великодержавного целого»7, либералы усматривали в той модели решения национально-колониального вопроса, которая была опробирована в Англии и Америке. «Идеалом, к которому должна стремиться в России русская национальность, по моему глубокому убеждению, — подчеркивал Струве, — может быть лишь такая же свободная и органическая гегемония, какую утвердил за собой англосаксонский элемент в Соединенных
Q
Штатах Северной Америки и в Британской империи»0. Высоко оценивал политику англичан в решении национально-колониального вопроса и П.Н.Милюков. «Есть империалистическая политика и политика. Та империалистическая политика, которую ведет империалистическая Англия, разве похожа на нашу! Завидно становится, — говорил он с думской трибуны, — когда читаешь о культурных методах английской колониаль
72

Глава II
ной политики, умеющей добиваться скрепления частей цивилизованными, современными средствами»9. Теоретически соглашаясь относительно цивилизованных форм национализма, Струве и Милюков по-разному подходили к реализации этого лозунга в условиях российской действительности.
Либералы типа П.Б.Струве более откровенно про-поведывали лозунг великорусского национализма. Разделяя народности, населяющие Российскую империю, на «державные» и «недержавные», Струве считал, что Россия — «есть национальное русское государство», а «русская народность — державная народность». «Великому народу, создавшему могущественное государство, — подчеркивал он, — не только нравственно приличествует, но и интересам его здоровья отвечает лишь открытый, мужественный, завоевательный национализм, провозглашающий и осуществляющий свободное состязание национальностей не ради гуманности, не из соображений справедливости русский народ должен держаться такой политики, а из чувства национального самосознания и самоутверждения, из здорового национального эгоизма»10.
Проповедуя здоровый национальный эгоизм, Струве считал, что «русской национальности должна принадлежать гегемония в России»11, что она должна открыто проводить в жизнь «национализм англосаксонского типа», который «не боится соперничества, сознательно задается прозелитизмом, потому что он верит в то, что он не растворится в море чужеродных элементов, а претворит их в себя и во всяком случае рядом с ними окажется более крепким и стойким»12. В последовательной ассимиляторской политике Струве видел единственный путь роста и укрепления «державной» национальности.
Позицию Струве разделяли Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, С.Л.Франк, С.А.Котляревский, В.А.Голубев и другие. Так, С.Н.Булгаков писал, что Россия «остается и останется русским государством при всей своей многоплеменное™ даже при проведении самого широкого национального равноправия»13. «Мы полагаем, — за
73

Либеральная модель переустройства России
являл Голубев, — что, только подняв русскую национальность как державную, подняв ее внутреннее чувство, ее самосознание, ее настроение и дух, достигнем мы и того, что будут подняты в своей равноправности и другие национальности»14.
Тезис правых либералов о «державной» государственной нации снимал с повестки дня вопрос о праве других народностей на политическое самоопределение. По их мнению, в рамках «единой и неделимой империи» между национальностями должно сохраняться и соперничество, и состязание, что позволит предохранить нацию от застоя и отвечает требованиям «национальной гигиены»15. Вместо слияния различных народностей в некую общность, правые либералы считали целесообразным ограничиться их соглашением с «государственной нацией», которая должна сохранить статус державной. «Задача российской интеллигенции, развивая свою национальность, как национальность государственную, — писал Голубев, — стремится не к слиянию с другими национальностями, а к признанию соглашения с ними»16.
Позиция либералов-теоретиков мешала либералам-политикам налаживать контакты с идеологами других национальностей, вызывала с их стороны постоянные протесты. Либералы-политики полагали, что позиция либералов-консерваторов может привести к обострению конфликтов между «державными» и «недержавными» народностями, к ослаблению единого оппозиционного фронта борьбы с самодержавием, а в конечном счете к развалу Российской империи. Именно поэтому Милюков и его единомышленники выступали против крайностей великодержавного национализма, призывали своих коллег по партии «укротить бурные чувства», ибо «мы рискуем остаться с нашим национальным лицом по ту строну культуры». Отмечая, что среди части интеллигенции «новейшей формации» усилилась националистическая тенденция к «отталкиванию» от национализма нерусских народов, Милюков считал ее «переходящим явлением». «Интеллигенция, а также та часть ее, от лица которой говорит П.Б.Струве, — пи
74

Глава II
сал Милюков, — это та самая интеллигенция текущей минуты, которая устала от политики и жизни и углубилась во все возможные «искательства», эстетические, этнические и философские. Основная, центральная идея этих поисков есть идея чего-то неразложимого, надиндивидуального, таинственно-открытого в духе, непостижимого мыслею, но постижимого чувством, не выразимого метафорически, выразимого интуицией и откровением». Предостерегая Струве, что «от эстетического национализма» всего лишь один шаг к «племенному шовинизму», Милюков пытался внушить ему, что не следует публично отвечать «национализмом на национализм, — нездоровым национализмом на нездоровый национализм». При этом Милюков пытался убедить националистов нерусских народов в том, что великодержавные настроения не свойственны кадетской партии, а являются наносными явлениями, порожденными в «гнилой атмосфере современной общественной реакции»17.
Милюков дал собственное понимание сущности национализма. Отметив, что «всякий национализм тяготеет к национальной исключительности», что он «может подчас принимать крайне уродливые формы шовинизма», Милюков подчеркнул, что национализм представляет собой одно из важных средств сохранить «исторические устои» и способов воздействия на массы с целью отвлечения их от «великих социальных и политических задач»18. По мнению Милюкова, «национализм есть такое понимание национального вопроса, при котором свойства национальности, приобретенные историей, считаются неизменными и вечными, превозносятся за счет особенностей других национальностей и кладутся в основу всей внутренней политики страны»19. В конечном счете великодержавный национализм противопоставляет себя: «1) развитию и прогрессу; 2) равноправию народностей (во имя державной народности, во имя захватов и завоеваний); 3) космополитизму и интернационализму»20.
Какую же альтернативу предлагал Милюков великодержавному национализму. Отождествив понятия
75

Либеральная модель переустройства России
национальности и государственности, он выделил два возможных варианта решения национального вопроса: «1) «национальное государство» — национальность и нация совпадают, т.е. государство опирается на единый социальный союз граждан; 2) «государство национальностей» — государственная организация, опирающаяся на национальные союзы на одинаковых правах (Австро-Венгрия)»21. По мнению Милюкова, также имеется два возможных пути для объединения национальностей в едином государстве: во-первых, ассимиляция и, во-вторых, свободное сожительство. Отвергая политику ассимиляции, которая до сих пор нигде не удавалась и приносила только вред, Милюков настаивал на необходимости мирного сожительства национальностей в рамках единого государства. «Вот почему, — подчеркивал он, — идее «национального русского государства мы противопоставляем идею российской государственности». Исходя из данного тезиса, он считал политически вредным выставлять в рамках «разноплеменного государства» лозунг «национального русского государства», который на деле означает стремление «державной» народности подчинить себе «недержавные» народности. «Русский народ, — отмечал Милюков, — перестав быть «господствующей нацией», ничего не потеряет, ибо ничего не имел, а только выиграет везде, где выиграет государство». Поэтому идея «государственной нации», по мнению Милюкова, вполне может осуществиться только в «государстве национальностей»22.
В принципе, не отказываясь от самой идеи национализма, но выступая против крайних форм его проявления, Милюков предложил собственную модель решения национального вопроса в рамках полиэтнического государства. Системообразующим элементом этой модели являлась идея космонационализма, суть которой сводилась к следующему. Считая, что «национализм — есть провинциализм в наше время», что «односторонняя гордость своей культурой, предпочтение своей общности есть жалкая ограниченность», Милюков подчеркивал, что «космополитизм имеет свои хорошие
76

Глава II
стороны, как знание, как стремление приобщиться к мировой жизни». Вместе с тем, по его мнению, «нельзя стряхнуть с себя национальность. И это делать ненужно, ибо «дифференциация наций необходима, чтобы дать основу для организации человечества». Поэтому, настаивал Милюков, целесообразнее синтезировать, с одной стороны, национализм, а с другой — космополитизм. «Космонационализм, — писал он, — как нечто среднее между национальностью и человечеством — это, если не решение, то путь к решению, в котором права национальности и интересы культуры не пожертвованы одно другому»23.
Теоретические представления идеологов либерализма по национальному вопросу стали основой разработки для национальных программ. Еще до революции 1905-1907 гг. в программу «Союзу Оосвобождения» был включен лозунг права народов на самоопределение. Это же требование было внесено в программу, которая была принята на конференции оппозиционных и революционных партий, состоявшейся в Париже в сентябре 1904 г. Во время конференции русские либералы установили контакты с представителями ряда национальных партийных организаций. Так, с финнами были начаты переговоры относительно конституционных прав Финляндии, а с поляками — об условиях автономии Польши.
Под влиянием событий 1905 года левые освобож-денцы вынуждены были на несколько градусов повысить свои требования в национальном вопросе, рассчитывая тем самым привлечь на свою сторону представителей либеральной интеллигенции других национальностей. Так, во время встреч с представителями украинской интеллигенции, состоявшейся накануне Ш съезда «Союза Освобождения» (март 1905 г.) левые ос-вобожденцы не возражали против федеративного устройства государства и национально-территориальной автономии. Но на самом съезде под давлением земских либералов они согласились на исключение из программы пункта о федерации, ограничили требование областной автономии, признав ее в виде исключения толь
77

Либеральная модель переустройства России
ко для Польши, Литвы, Закавказья и Украины. Другие же национальности получали право лишь на «свободное культурное самоопределение» и употребление родного языка в начальных школах и местных учреждениях.
Программа «Союза Освобождения» вызвала резкую критику со стороны П.Б.Струве. «В пункте об областном самоуправлении, — писал он, — мы считаем неправильной постановку на одну доску Польши, Литвы, Малороссии и Закавказья. Если Польша, по мнению Струве, с самого начала должна быть поставлена в такое же правовое положение, как и Финляндия, что «совершенно неприемлемо к таким областям России, как Закавказье, и тем более Литва и Малороссия»24. При этом следует иметь в виду, что автономию Польши и Финляндии Струве понимал не как признание за ними права на политическую независимость, а как автономию в границах единого российского государства.
Рост национального движения и радикализация требований интеллигенции в национальных регионах вызвали тревогу у русских либералов. Так, в мае 1905 г. состоялся русско-польский съезд, на котором присутствовали представители русских либералов и польских национальных партий. Под давлением польских делегатов было принято решение, в котором признавалась необходимость «автономного строя в Королестве Польском». Однако съезд отказался от какой-либо конкретизации пределов автономии Польши «до времени всесторонней разработки этой проблемы»25. Безрезультатно закончились и последующие встречи с поляками. На съезде земских и городских деятелей, состоявшемся 6-8 июля 1905 г. в Москве, представители украинцев и грузин высказались за федеративное государственное устройство России. Однако рассмотрение этого вопроса было отложено.
Понимая, что оттягивать до бесконечности обсуждение национального вопроса нельзя, русские либералы приняли решение специально рассмотреть его на сентябрьском (1905 г.) земско-городском съезде, на котором с докладом «О правах национальностей и децен
78

Глава II
трализации» выступил ведущий теоретик по национальному вопросу Ф.Ф.Кокошкин. Исходная идея доклада — сохранение во что бы то ни стало унитарного устройства Российского государства. Отстаивая лозунг сохранения «единой и неделимой» империи, Кокошкин самым решительным образом высказался против принципа политического самоопределения наций и федеративного устройства государства, считая его лежащим «вне области практической политики». В представлении Кокошкина, это был прямой путь к расчленению «единой и неделимой Российской империи»26.
В докладе Кокошкин подробно остановился на вопросе о местной автономии. По его мнению, «практическая постановка вопроса о разделении России на автономные области и о представлении автономии отдельным областям одновременно с вопросом об изменении формы правления угрожает серьезной опасностью самому делу политической и гражданской свободы в нашем отечестве. Несомненно, что вопрос о пределах и формах автономии и в особенности о границах автономных областей вызовет острые разногласия и может усилить национальную рознь27. Основываясь на этой посылке, Кокошкин делал практический вывод: «Вопрос об областной автономии не может быть окончательно разрешен ранее политического освобождения». И только «после установления прав гражданской свободы и правильного народного представительства с конституционными правами для всей империи должен быть открыт законный путь для установления местной автономии»28.
Считая вопрос об автономии находящимся в данный момент «вне практической политики», Кокошкин тем не менее счел необходимым изложить свое понимание данной проблемы. Во-первых, после политического освобождения страны автономия должна была вводиться постепенно, по мере «выяснения потребностей в ней местного населения и естественных границ автономных областей». Причем для введения автономии каждый раз требовалось издание «особого имперского указа об образовании той или иной автономной области».
79

Либеральная модель переустройства России
«Местная автономия, — отмечал Кокошкин, — не нарушает государственного единства, если она устанавливается общегосударственным законом, определяющим ее границы»29. Имперским законом определялись как пределы автономии, так и разграничительные функции между общеимперским и местным законодательным собранием. Во-вторых, принятые местными представительными собраниями законы могли получить юридическую силу только в том случае, если они были утверждены представителями центральной власти. При такой постановке вопроса речь по существу шла о распространении на автономную область принципов местного самоуправления. Недаром Кокошкин неоднократно подчеркивал, что «областная автономия и местное самоуправление суть явления одного и того же порядка», что автономия всего лишь «высшая ступень развития местного самоуправления»30.
Исключение из общего правила, по мнению Кокош-кина, составляла только Польша. Предполагалось, что сразу же «по установлении общеимперского демократического представительства с конституционными правами» Польша будет выделена в «особую автономную единицу с сеймом, избираемым на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, при условии сохранения государственного единства империи». При этом из компетенции сейма исключались: бюджет, внешняя политика, железные дороги, почта, телеграф и телефон.Что касается законов, издаваемых самим сеймом, то они подлежали утверждению царем. В роли посредника между царем и сеймом выступал статс-секретарь, ответственный перед сеймом. Во главе управления в Польше находился наместник, назначаемый царем.
Для других же национальностей, по мнению Ко-кошкина, в данный исторический момент должно было стать требование культурного самоопределения. Под этим требованием он прежде всего понимал представление каждой народности права пользования родным языком во всех сферах общественной жизни, основание учебных заведений, имеющих целью сохранение и
80

Глава II
развитие языка, литературы и культуры. «Всякие стеснения в этой области по отношению к народностям, не имеющим сил развивать собственную национальную культуру, — отмечал Кокошкин, — лишь замедляют и осложняют естественный мирный процесс влияния их с преобладающими народностями, по отношению же к народностям более развитым и сильным приводят к противоположным своей цели результатам, вызывают с их стороны ожесточенный отпор и сепаратистские стремления»31. Декларируя лозунг культурного самоопределения, Кокошкин вместе с тем высказался за сохранение единого государственного языка.
Решения сентябрьского земско-городского съезда легли в основу национальных программ либеральных партий. Вместе с тем между этими программами имели место и расхождения, которые особенно заметными были между кадетами и октябристами. Кадеты включили в свою программу два пункта, которые были приняты еще на сентябрьском земско-городском съезде. «После установления прав гражданской свободы и правильного представительства с конституционными правами, — говорилось в параграфе 24 программы, — для российского государства должен быть открыт правомерный путь в порядке общегосударственного законодательства для установления местной автономии и областных представительных собраний, обладающих правом участия в осуществлении законодательной власти по известным предметам, соответственно потребности населения». В следующем, 25 параграфе, говорилось о предоставлении автономии Польше «немедленно по установлении общеимперского демократического представительства с конституционными правами»32.
В свою очередь октябристы самым категорическим образом выступали против идеи автономии вообще, в том числе и автономии Польши, считая, что это будет «первым шагом к Федеративному устройству России»33. Поэтому в своей программе октябристы не шли дальше требования распространить местное самоуправление на всю территорию России. Аналогичной точ
81

Либеральная модель переустройства России
ки зрения по вопросу об автономии придерживались мирнообновленцы и прогрессисты.
Нельзя не отметить, что теоретические и программные установки либеральных партий по национальному вопросу не всегда совпадали с их реальной политической позицией. Проиллюстрируем это на конкретных примерах.
Известно, что после поражения революции 1905-1907 годов царизм предпринял настоящий поход против свободы и независимости Финляндии. 17 марта 1910 года Столыпин внес в III Думу проект «О порядке издания касающихся Финляндии законов и постановлений общеимперского значения», ущемляя конституционные права финляндского сейма. Политика царизма была поддержана октябристами. Запросы фракции октябристов и выступления их лидеров во время обсуждения правительственного законопроекта об общеимперском законодательстве в мае 1910 г. свидетельствовали о том, что программное требование «Союза 17 октября» о предоставлении Финляндии права на «известное автономное государственное устройство» являлось пропагандистской декларацией. Подавляющее большинство фракции выступило против автономии Финляндии, отстаивало принцип одностороннего законодательства, согласно которому финляндский сейм получал ограниченное право давать лишь свои заключения, которые в сущности не имели никакой реальной законодательной силы. Характерно, что во фракции нашлось всего лишь 19 человек, которые перед окончательным голосованием правительственного проекта 28 мая 1910 года высказались против его принятия. Подавляющее же большинство фракции вместе с правыми проголосовало за правительственный законопроект.
Неоднозначной по финляндскому вопросу была и позиция кадетов. Еще 21 октября 1909 года при ЦК была создана в составе П.Н.Милюкова, А.И.Шингаре-ва, Д.Д.Протопопова, В.Д.Набокова и В.М.Гессена комиссия по финляндскому вопросу. В ноябре 1909 г. финляндский вопрос был вынесен на обсуждение пар
82

Глава II
тийной конференции. В своем выступлении Милюков подчеркнул, что в отношении Финляндии «мы должны оставаться на точке зрения 1905 г.», т.е. требовать восстановления конституции. Вместе с тем он предложил уточнить 26 параграф программы34 в плане «соотношения списка тех вопросов, которые подлежат рассмотрению и финляндских, и имперских законодательных учреждений». Милюков внес на рассмотрение конференции две резолюции. «Конференция, — говорилось в первой из них, — признает необходимым, чтобы проект законодательного акта, перечисляющеко общие для империи и Великого Княжества законы и устанавливающего порядок их законодательного разрешения был предложен на решение не одних только русских законодательных учреждений, но и финляндского сейма, в установленном сеймовым уставом порядке». По существу в этой резолюции, единогласно принятой конференцией, была сформулирована идея «параллельного законодательства», с которой затем Милюков выступил в III Думе. Суть этой идеи сводилась к выработке компромиссного решения, которое позволило бы «примирить» самодержавие и финскую либеральную оппозицию. Вторая резолюция носила более общий, пропагандистский характер и предназначалась для публикации в печати. «Конференция полагает, — отмечалось в ней, — что изменение существующих отношений между Россией и Финляндией должно быть произведено с соблюдением законодательных прав финляндского сейма»35. По решению конференции при ЦК была создана во главе с Ф.Ф.Кокошкиным новая комиссия по финляндскому вопросу.
В ходе обсуждения правительственного законопроекта в III Думе основной смысл выступлений кадетских лидеров сводился к доказательству довольно простой мысли: финляндский вопрос лучше всего решать «законными средствами», не прибегая к «ассирийским методам», пропоцирующим финнов на активные ответные действия. «За этим законом, — говорил Милюков, — последует ненависть, злоба, отчаяние и борьба, за борьбой последует необходимость репрессий, а за ре
83

Либеральная модель переустройства России
прессией последует разгром. Правительство провоцирует страну на поступки, которые оправдают жестокие меры управления, а иначе оно управлять не умеет»36. Довольно резкая критика в адрес правительства прозвучала в выступлении Ф.И.Родичева: «После акта бесправия, — заявил он, — только революция может поставить и государство, и народ на правовые рельсы. В этом-то господа, жесточайшая опасность всякого бесправного гнета; опасность его состоит в том, что этим уничтожаются легальные пути восстановления справедливости»37.
По предварительному соглашению с прогрессистами, польским коло и мусульманами кадеты внесли в Думу декларацию, в которой осудили правительственный законопроект за то, что о»г противоречит Основным законам, является нарушением «торжественных обязательств, положенных в основу правового существования финляндского народа», грозит «нарушением национальных учреждений и быта», противоречит «сложившемуся национальному правосознанию финляндцев», наносит «огромный вред и правосознанию русского народа»38. В заключении декларации все четыре фракции заявили, что «будут голосовать против перехода к постатейному чтению» законопроекта. Однако несмотря на это заявление кадеты все же приняли участие в постатейном обсуждении законопроекта. При этом они, видимо, питали иллюзию относительно октябристов, часть которых, как было отмечено выше, голосовала против передачи правительственного законопроекта в комиссию и только после отклонения пра-вооктябристским большинством всех своих поправок кадеты покинули зал заседаний Думы.
Принятие закона 17 июня 1910 года послужило для царизма отправной точкой для последующих мер против Финляндии. В сентябре 1910 года Столыпин внес в III Думу два новых законопроекта: о уравнении в правах русских поданных в Финляндии и об отбывании воинской повинности финских граждан. Октябристы оказали полную поддержку правительственным проектам. Что же касается кадетов, то их позиция была вы
84

Глава II
жидательной. Так, в ходе совещания с представителями финляндского сейма, состоявшегося 18 октября, Милюков уклонился от ответа на вопрос депутата сейма социал-демократа Нуортена: что предполагает сделать кадетская фракция для защиты Финляндии? Кадетская фракция, заявил Милюков, будет «всеми мерами вести прежнюю политику; но дать какие-либо обещания может только в конце месяца, когда наметит свою политику для текущего момента»39.
13 ноября 1911 года во время обсуждения законопроекта о правах русских поданных в Финляндии в кадетской фракции возникли серьезные разногласия. Правые кадеты В.А.Маклаков, Н.А.Захарьев и Л.А.Ба-зунов высказались за признание за русскими прав господствующей нации и за введение общеимперского законодательства в Финляндии. Милюков и Н.М.Фридман настаивали на отклонении всяких законов, направленных к угнетению финнов40. 30 декабря 1911 года в Петербурге на частной квартире состоялось заседание ЦК кадетской партии, на которое были приглашены депутаты финляндского сейма Неовиус и Нуортена. Финские социал-демократы проинформировали кадетское руководство о настроениях в различных слоях финского общества. Указав, что социал-демократы и младофинны являются сторонниками пассивной борьбы, Неовиус и Нуортена обратились к кадетам с просьбой, чтобы те поддержали «всеми мерами грядущее финское сопротивление, иначе народ найдет иные пути для протеста и тогда его кровь будет на наших руках»41. Председательствующий на этом заседании Н.А.Гредескул высказался против любых форм борьбы и заявил, что «у нас есть другие пути». Он предупредил финнов, что во время приближающихся выборов в IV Думу «нельзя активно агитировать за автономию финнов, ибо даже русские радикальные группы не чужды волне национализма, прокатившейся по России, а подобная ситуация может отвратить от к.-д. Пусть лучше дела текут старым руслом, после новых выборов будут найдены и новые меры борьбы»42.
85

Либеральная модель переустройстьа России
Согласно агентурным сведениям департамента полиции, Милюков, «обаяние которого очень сильно в Финляндии», после принятия Ш Думой закона о введении общеимперского законодательства «во всех своих увещеваниях финнов держался очень лояльной почвы. Он настаивает на том, чтобы финские протесты не выходили за пределы дозволенного в культурных государствах и продолжает уверять, что принятые русским парламентом и одобренные законы о финских делах никогда не претворятся в практическую жизнь. Как единственное средство борьбы он рекомендует самое широкое печатное слово»43.
Несмотря на явное нежелание кадетов оказать реальную помощь Финляндии, финские либералы и социал-демократы не прерывали с ними контактов. Согласно агентурным сведениям департамента полиции, 22-23 февраля 1912 года в заседаниях ЦК кадетской партии принимали участие финские делегаты Кальст-рем, Вреди, Ионингсен. На этих заседаниях вновь обнаружились разногласия среди членов ЦК. Часть из них отстаивала требование полной автономии Финляндии. Другие во главе с М.В.Челноковым и М.М.Вина-вером считали, что принятые Ш Думой финляндские законопроекты являются «полезными и необходимыми». По мнению Челнокова и Винавера, отношения между Россией и Финляндией не должны выходить «из рамок отношений между метрополией и автономной колонией». Аналогичной точки зрения придерживались В.М.Гессен и Н.Н.Кутлер. В результате предложенная правыми кадетами резолюция прошла большинством голосов, что «вызвало большой скандал»44. Все это не могло не привести сначала к настороженности, а затем и постепенному охлаждению отношений между кадетами и финскими либералами. Мало помогали делу платонические заверения кадетских лидеров в том, что они являются сторонниками «восстановления конституционных гарантий, данные Финляндии русскими монархами»45.
Великодержавную позицию занимали либералы в польском вопросе. Октябристы и прогрессисты были
86

Глава II
решительными противниками предоставления Польше не только права политической независимости, но и даже автономии в пределах «единой и неделимой» Российской империи. «Польская автономия, — писал Е.Н.Трубецкой, — в настоящее время не принадлежит к числу осуществимых, а, следовательно, и очередных. С этим волею-неволею приходится мириться, каков бы ни был наш образ мыслей. К тому же вопрос об автономии служит яблоком раздора между различными русскими партиями. Теперь не в интересах дела и не в интересах самих поляков его возбуждать»46. По мнению октябристов и прогрессистов, полякам вполне достаточно предоставить право местного самоуправления, право учиться и судиться на родном языке, право религиозной свободы.
В свою очередь кадеты настаивали на том, что в условиях осложнившейся международной обстановки постановку польского вопроса следует ускорить, ибо это позволит расчистить путь и для решения общеславянской проблемы в целом. Как бы продолжая свой спор с А.И.Гучковым, начатый на нобрьском земско-город-ском съезде 1905 года, Струве считал, что с экономической точки зрения Польша более заинтересована в русском рынке, чем Россия в польском. «Русским, — писал он, — экономически почти нечего делать в Польше. Россия же для Польши ее единственный рынок». Поэтому, делал общий вывод Струве, «обладание царством Польским есть для России вопрос не национального самосохранения, а политического могущества». Развивая этот тезис, Струве писал: «Опираясь на экономическую прикрепленность Польши к России, мы должны воспользоваться ее принадлежностью к империи для того, чтобы через нее скрепить наши естественные связи с славянством вообще и западным в частности. Польская политика должна служить нашему сближению с Австрией, которая является по преимуществу державой славянской». Поэтому либеральная польская политика, считал Струве, в огромной «степени поднимет наш престиж в славянском мире»47.
87

Либеральная модель переустройства России
С особой остротой польский вопрос выдвинулся во время Балканских войн. «Решение польского вопроса, — преодоление русско-польского антагонизма, — писал Е.Н.Трубецкой, — вот истинный ключ к обладанию проливами и решению всего вообще ближневосточного вопроса» . Решение польского вопроса прогрессисты продолжали усматривать в предоставлении полякам местного самоуправления. По существу на эту же точку зрения встали и кадеты, выступившие с резкой критикой позиции коло во время обсуждения законопроекта о введении городового положения в Польше в IV Думе. Излагая позицию кадетов по польскому вопросу, П.Д.Долгоруков заявил: «Единственное правильное решение польского вопроса — дарование Польше широкой автономии в смысле местного законодательства и предоставлении широкого развития национального самосознания (полная свобода веротерпимости, язык, школа)»49. Подобная постановка решения польского вопроса на деле свидетельствовала о сближении позиций кадетов с прогрессистами и левыми октябристами.
Великодержавную позицию занимали либералы в еврейском вопросе. На антисемитской платформе в еврейском вопросе стояли октябристы. Несмотря на то, что в их программе декларировалось требование равенства всех российских граждан без различия пола, национальности и вероисповедания, на деле они были последовательными и решительными противниками предоставления равноправия евреям.В 1905-1906 годах об этом прямо и откровенно заявляло правое крыло «Союза 17 октября» и его западные и юго-западные отделы. Что же касается «центра» партии, то он стоял за, так называемое, поэтапное решение еврейского вопроса, суть которого сводилась к следующему: «1) предоставить евреям свободу передвижения, но сохранить за населением отдельных местностей право не допускать евреев; 2) евреи без ограничения принимаются в средние и высшие учебные заведения, но только в том случае, если остались свободные места; 3) евреи допускаются к участию в местном самоуправлении, в частных
88

Глава II
обществах и союзах, но в определенном отношении и т.д.»50- И лишь незначительная часть левых октябристов высказывалась за немедленное предоставление евреям гражданских прав в полном их объеме.
В 1907-1914 годах октябристы отказались от своих «увлечений» периода революции. В III Думе они встали на путь ничем не прикрытого антисемитизма. Так, фракция октябристов вместе с крайне правыми принимала самое активное учатие в травле евреев. Она высказалась за недопущение евреев в мировые судьи, за лишение их права застройки, за лишение избирательных прав в органы волостного земства и т.д.
Довольно близкие к октябристам позиции в еврейском вопросе занимали правые кадеты. В ходе дискуссии о «национальном лице» Струве сделал попытку дать теоретическое обоснование так называемой идеи ансемитизма, суть которой состояла в следующем. С одной стороны, она противопоставлялась «зоологическим» формам проявления черносотенного антисемитизма, а также еврейскому национализму-сионизму. «Сознательная инициатива отталкивания от русской культуры, утверждения еврейской «национальной» обособленности принадлежит не русской интеллигенции, — писал он, — а тому еврейскому движению, которое известно под названием сионизма»51. С другой стороны, Струве настаивал на том, чтобы русская интеллигенция прекратила заниматься проповедью фи-лосемитизма и показала евреям собственное «национальное лицо» продемонстрировала на деле «открытый, мужественный и завоевательный национализм». По мнению Струве, ансемитизм, представлявший собой форму «этического национализма», является единственным правильным путем «для правового решения еврейского вопроса, чем безысходный бой, мертвая схватка — «антисемитизма» с «филосемитизмом»52.
Намечая пути реализации идеи ансемитизма, Струве настаивал на необходимости эмансипации евреев (привлечение на службу русской государственности), а также их ассимиляции с русской культурой. «Центр тяжести политического решения еврейского вопроса,
89

Либеральная модель переустройства России
— писал Струве, — заключается в упразднении так называемой «черты оседлости». В решении проблемы Великой России и вообще для хозяйственного подъема страны евреи представляют элемент весьма ценный. В том экономическом завоевании Ближнего Востока, без которого не может быть создано Великой России, преданные русской государственности и привязанные к русской культуре евреи прямо незаменимы в качестве пионеров и посредников»53. Позицию Струве по еврейскому вопросу разделяли члены ЦК кадетов В.А.Мак-лаков, Н.А.Гредескул, Д.Д.Протопопов, А.В.Тыркова и другие. «Я, — говорил Маклаков в кругу единомышленников, — отличный кадет. Я принимаю всю программу за исключением принудительного отчуждения земли, всеобщего избирательного права и равноправия евреев»54.
Центральное руководство кадетов во главе с Милюковым вынуждено было отмежеваться от правого крыла собственной партии. Дело в том, что позиция Струве и его единомышленников в еврейском вопросе способствовала отталкиванию от кадетов еврейской буржуазии, которая через «Союз равноправия евреев», возглавляемый членом ЦК М.М.Винавером, оказывала кадетам материальную помощь. Немало представителей еврейской национальности было в самом ЦК, в редакциях кадетских органов печати, в составе столичных партийных организаций. И несмотря на все это кадетское руководство в условиях третьеиюньской политической системы все же не решалось поставить еврейский вопрос на повестку дня.
Эта позиция нашла свое отражение в решении совещания кадетской фракции с представителями партийных комитетов, состоявшемся 20-21 октября 1908 года. В этом решении подчеркивалось, что при постановке еврейского вопроса «необходима крайняя осторожность, и выставление своей программы по этому вопросу в III Думе было бы крайне рискованным»55. Не хотели «рисковать» кадеты и в IV Думе. Достаточно сказать, что во время процесса над Бейлисом (1913 г.), спровоцированного крайне правыми и националиста
90

Глава II
ми, кадеты предпочитали молчать. 13 октября 1913 года ЦК кадетов принял постановление, в котором говорилось: «Признать несвоевременными резолюции протеста по делу Бейлиса в общественных учреждениях, а также агитацию в широких слоях населения, высказаться против инициативы фракции к.-д. о внесении думского запроса в связи с тем же делом ввиду затруднительности его юридического обоснования»5". Однако после завершения дела Бейлиса кадеты, стремясь как-то спасти свою репутацию в глазах еврейской буржуазии и интеллигенции, в ряде думских вступлений высказались за демократическое решение еврейского вопроса.
Великодержавную позицию занимали либералы и в украинском вопросе. Так, октябристы вообще отрицали существование такого вопроса и даже не включили украинцев в «список национальностей» (поляки, литовцы, немцы, татары, эстонцы, латыши, армяне, чехи и грузины), которым они намеревались предоставить право обучения в низшей школе на родном языке. Несколько иначе к постановке и решению украинского вопроса подходили прогрессисты, выступавшие за развитие на Украине земских учреждений, за украинский язык в начальной школе. Они теоретически допускали возможность автономии Украины, правда, с оговоркой, «если в этом будет нуждаться народ»57.
Для кадетов, поддерживавших традиционные связи с различными политическими направлениями и течениями украинского национального движения и имевших довольно разветвленную суть местных партийных организаций на Украине, украинский вопрос оказался далеко не простым делом. С одной стороны, правое крыло кадетов во главе со Струве вообще считало украинский вопрос «вредной интеллигентской выдумкой», призывало объявить решительную борьбу против «украинского партикуляризма». Такая позиция вела к обострению отношений между кадетами и украинскими либералами, которые все чаще и чаще стали заявлять о том, что «ждать от великороссов энергичной активной защиты инородческих требований было бы на
91

Либеральная модель переустройства России
ивно»58. С другой стороны, «Союз автономистов-федералистов», возглавляемый членом ЦК кадетской партии А.Р.Ледницким, относился сочувственно к требованиям украинских либералов. В свою очередь центральное руководство кадетской партии пыталось найти некую равнодействующую в украинском вопросе, которая, однако, проходила все же ближе к правому, чем к левому крылу партии. Следует также иметь в виду, что постановка украинского вопроса вела к тому, что кадеты, хотели они этого или нет, должны были раскрыть свою позицию по национальному вопросу вообще. Если попытаться кратко сформулировать суть требований украинских либералов, то их можно свести к следующим основным пунктам: 1) федеративное устройство государства; 2) национально-территориальная автономия Украины в этнографических границах; 3) широкая децентрализация и преобразование органов местного управления на демократических началах; 4) создание областного законодательного сейма, избранного на основе всеобщего избирательного права с равным, прямым и тайным голосованием; 5) наделение областного сейма законодательной инициативой по отношению к центральному общеимперскому законодательству; 6) введение всеобщего обучения на украинском языке на всех ступенях образования, а также допущение свободного употребления украинского языка в церкви, суде, органах местного самоуправления59.
Реализацию этих требований украинские либералы во главе с М.С.Грушевским мыслили в рамках «единой и неделимой» Российской империи. При этом они выражали готовность отказаться от требования федерации, соглашались на сохранение русского языка в качестве государственного. Вместе с тем они продолжали настаивать на национально-территориальной автономии Украины, создании областного законодательного сейма. Однако эти в общем и целом умеренные требования украинских либералов оказались в принципе неприемлемыми для кадетской партии.
Позиция кадетского руководства была изложена Милюковым в 1909 г. на ноябрьской партийной конфе
92

Глава II
ренции, на которой присутствовали представители партийных комитетов с Украины, настаивавшие в своих выступлениях на необходимости постановки в III Думе украинского вопроса. В ответ на это Милюков заявил, что кадеты не намерены отождествлять себя с отдельными национальными группами. «Партия, — подчеркнул он, — не может сделаться ни украинской, ни балтийской, ни еврейской, хотя и должна пользоваться всякой практической возможностью выступать в защиту угнетенной национальности. И если сами национальные группы о взаимных своих интересах мыслят не всегда одинаково, то тем труднее для нашей партии сразу установить единую точку зрения, уравновесить все интересы»60. Но кадеты пользовались «всякой практичепской возможностью» выступить в III Думе в защиту украинцев очень редко. Так, еще в марте 1908 года 12 членов кадетской фракции поставили свои подписи под законопроектом о введении украинского языка в начальных школах. В декабре 1909 года во время прений о местном суде П.Н.Милюков, Ф.И.Родичев и И.В.Лучицкий высказались за допущение украинского языка в судопроизводстве. В ноябре 1910 года при обсуждении правительственного законопроекта о низшей школе Милюков и Лучицкий заявили о возможности обучения на украинском языке. Фактически вышеназванными мероприятиями и ограничилась деятельность кадетов в III Думе по украинскому вопросу.
В связи с усилением национального движения в 1912-1914 годах активизировалась деятельность украинских и либеральных, и радикальных партий. В 1912 году в Москве стал издаваться специальный журнал «Украинская жизнь», на страницах которого была напечатана избирательная платформа украинских либералов. Ее основные положения сводились к следующим требованиям: 1) введение преподавания на украинском языке в начальных школах в местностях с украинским населением; 2) введение в тех же местностях преподавания украинского языка, литературы, истории и ук-раиноведения в качестве обязательных предметов в средних и высших учебных заведениях; 3) допущение
93

Либеральная модель переустройства России
свободного употребления украинского языка в церкви, суде и во всех общественных учреждениях на Украине; 4) отмена исключительных положений на заграничные издания на русском и украинском языках61.
Данная избирательная платформа, требования которой ограничивались рамками культурно-национальной автономии, полностью удовлетворяла кадетов, вступивших в предвыборное соглашение с украинскими либералами. Но если для кадетов эта избирательная платформа представляла собой максимум требований, которые они соглашались отстаивать в IV Думе, то для украинских либералов она являлась тем минимумом, на которой они соглашались идти навстречу кадетам. Украинские либералы во главе с М.С.Грушевским прекрасно понимали, что кадеты никогда не согласятся на удовлетворение их требований не только о федерации, но и о национально-территориальной автономии. Тем не менее они продолжали питать иллюзию относительно того, что им рано или поздно все же удастся «вырвать» у кадетов согласие если не на федерацию, то, по крайней мере, на национально-территориальную автономию. Именно эти вопросы находились в центре оживленных дискуссий, которые шли на протяжении 1913-1914 гг. между кадетами и украинскими либералами.
Еще в декабре 1912 года на страницах журнала «Украинская жизнь» А.Л.Погодин высказал предложение о том, что представителям русских и украинских партий следует «съехаться и сговориться». «Мне кажется, — писал он, — что, обсудив хладнокровно и с достаточными данными в руках вопросы русско-украинских отношений, мы разъехались бы не врагами, а друзьями и союзниками»62. На переговоры о такой встрече потребовался почти год. И не случайно. Дело в том, что кадетское руководство вообще мало внимания уделяло разработке национального вопроса. Так, 20 сентября 1913 года на заседании МО ЦК Д.И.Шаховской вынужден был признать, что представители отдельных национальностей, не дождавшись ответа от кадетов, приступили к переговорам, с трудовиками о
94

Глава II
подготовке съезда по национальному вопросу. «Если мы, — подчеркнул Шаховской, — не будем активны в отношении национального вопроса и не окажем должного внимания отдельным национальностям, они от нас уйдут и это повредит нам на выборах»63. П.П.Долгоруков также считал, что «к сожалению, среди к.-д. совсем не замечается интереса к национальным вопросам»64. На заседании вновь — какой уже раз — было принято решение о создании специальной комиссии в составе П.Д.Долгорукова, Ф.Ф.Кокошкина, А.РЛед-ницкого, Б.А.Кистяковского, В.П.Обнинского и М.И.Комиссарова для предварительной разработки национального вопроса65. 5 октября 1913 года на заседании МО ЦК в ходе обсуждения национального вопроса Милюков сделал следующее признание: «На Кавказе почва для к.-д. утрачена, вследствие обострения национальных вопросов». В свою очередь Д.Д.Протопопов обратил внимание членов ЦК на недовольство кадетами финнов, которое выразилось в «непослании ими депутации на юбилей «Русских ведомстей»66.
7 октября 1913 года на заседание МО ЦК были приглашены представители киевского комитета И.Н.Полторацкий, Е.Г.Шольп, бар. Ф.Р.Штейнгель, В.А.Кос-синский, Н.П.Василенко и М.М.Могильницкий. Лидеры киевских кадетов изложили платформу по украинскому вопросу. Отрицая обвинения в адрес украинцев в сепаратизме, Штейнгель заявил: «Есть только стремление, чтобы на Украину смотрели как на область, имеющую такое же право на автономию, как и Польша. Мы стремимся через автономию перейти к национальному бытию. Доминирующая роль в автономной украинской области должна принадлежать украинцам, но другие национальности не должны быть подавляемы. Для нас, кроме общегосударственных свобод, нужна свобода языка. Без этого невозможна пропаганда в крестьянских массах». Василенко настаивал на необходимости уравнения в правах «недержавных» национальностей с «державными»67.
Против требований украинских кадетов дополнить программу партии пунктом об автономии Украины вы
95

Либеральная модель переустройства России
сказались П.Д.Долгоруков и П.Н.Милюков. «По условиям момента, — заявил Милюков, — сейчас своевременно говорить о расширении прав самоуправления, но не провозглашать национальную автономию»68.
В начале февраля 1914 года состоялась поездка Милюкова в Киев. В ходе переговоров с украинскими кадетами Милюков высказался против федерации, предупредив своих коллег о том, что «партия к.-д. не только отрицает возможность федерации в близком будущем, но и будет бороться против самого принципа федерации, как утопического, хотя федералисты и не посягают ни на единство России, ни на монархический принцип». Выступая 19 февраля 1914 года в IV Думе по поводу запрещения Шевченковских торжеств, Милюков реализовал свои угрозы в адрес украинских федералистов-автономистов. Он со всей определенностью заявил, что кадетская партия никогда не поддержит лозунг федерации и она не имеет ничего общего с позицией федералистов-автономистов. Единственное, на что партия может согласиться, это признать законными требования украинцев в пределах культурно-национальной автономии69.
Заявление Милюкова вызвало недовольство со стороны украинских кадетов, лидеры которых стали настаивать на переговорах уже не лично с Милюковым, а с ЦК кадетской партии. Сам Милюков считал возможным согласиться на такую встречу и договориться с украинцами относительно законопроектов «о языке в начальной и средней школе, и в суде, и о кафедрах ук-раиноведения в южных университетах». Если же, заявил он, украинцы «будут демонстративно настаивать на своих широких требованиях, то от них придется отгораживаться»70.
17 марта 1914 года состоялось пленарное заседание ЦК, которое явилось своего рода «репетицией» перед встречей с украинцами. Вновь проинформировав членов ЦК о результатах своих переговоров с украинцами, Милюков со всей определенностью заявил: «Он считает постановку вопроса о федеративной связи Украины с Россией вредной и будет бороться против нее»,
96

Глава II
что «он не может признавать за всеми народностями, населяющими Россию, права на автономию и что автономия может быть признана только тогда, когда она выходит из коренных потребностей нации». В основу же соглашения с украинцами «он может ввести только право культурно-национального самоопределения и исполнение очередных задач: свободу языка в школе и суде, устройство кафедр и т.д.71. Далее Милюков отметил, что после его выступления в Думе состоялась вторичная беседа с украинцами, в ходе которой выяснилось, что они как минимум требуют национально-территориальной автономии Украины «с отдельными провинциями, со своим бюджетом, войском и т.д.» Участники заседания, отмечается в протоколе, высказали пожелание, чтобы Милюков в своем ответе украинцам разъяснил, что в вопросе «о национальных требованиях к.-д. не могут пойти далее указанных пределов программой партии и поэтому при настоящих условиях возможно говорить только о национальном самоопределении и широком областном управлении, может быть с некоторыми местными особенностями»72.
23 марта 1914 года национальный вопрос оказался в центре внимания кадетской партийной конференции. Инициатором его постановки на сей раз выступил Н.В.Некрасов, который заявил: «Не трудно предвидеть, что наступят бурные времена, когда все вопросы будут поставлены остро, и не лучше ли теперь заняться выяснением национальных требований, в мирное время, когда мы еще можем говорить не с одной пеною у рта. Хуже будет, когда они резко всплывут на поверхность в бурное время». Хотя сам Некрасов в национальном вопросе придерживался умеренной позиции, тем не менее его выступление было встречено в штыки большинством членов ЦК.
Так, Кокошкин высказался против постановки национального вопроса на основе лозунга «право на политическое самоопределение». По его мнению, эта формула «могла быть растянута до союза суверенных государств включительно. Политическое самоопределение не может быть признано для всех национальностей
4 — 733
97

Либеральная модель переустройства России
еще и потому, что многие национальности перепутаны на одной территории. Этот вопрос страшной сложности. Возбуждение национального вопроса по такой формуле сопряжено было бы с большими опасностями»73.
Точку зрения Кокошкина поддержал А.М.Колюба-кин, выступивший против отделения хотя бы «единой пяди руской земли». «Надо, — заявил он, — чтобы всем народностям предоставлены были права на широкое самоуправление, на родной язык и проч.»74. Подводя итог дискуссии, Милюков заявил: «Достижение национальностями даже тех прав, которые указаны в 24 параграфе программы к.-д., прав на культурное самоопределение, — является задачею на многие годы. И если хотят дела, а не деклараций, пусть не перегружают нас широкими требованиями и не отягчают нашего положения, чтобы не было снова крушений. Ведь крушение 1905 г. было результатом не только широты нашей программы, но и следствием упорно распускавшейся клеветы, будто мы собираемся делить Россию на части»75. По мнению Милюкова, «практически последовательный и постепенный путь должен заключаться в том, чтобы с каждой национальностью предельно договориться на почве ее реальных ближайших нужд».
О том, как кадеты пытались «договариваться» с каждой национальностью в отдельности, свидетельствует обсуждение украинского вопроса 24 марта 1914 года, которое имеет принципиально важное значение для понимания позиции кадетской партии по национальному вопросу вообще. В своем выступлении Милюков, выразив согласие с требованием украинцев относительно права на культурное самоопределение, категорически высказался против как федерации, так и национально-территориальной автономии. Он заявил, что в данный момент «достаточно остановиться пока на признании необходимости широкого самоуправления». Сразу же после выступления Милюкова слово взял лидер украинских либералов М.С.Грушевский, который попытался разъяснить членам кадетского ЦК, почему киевские кадеты настаивают на необходимости поста
98

Глава II
ловки вопроса о федерации и автономии. «Широкая постановка вопроса, — отмечал он, — нужна была и для осведомления общественного мнения о действительных нуждах украинства, и для выяснения, с другой стороны, отношения великорусских прогрессивных элементов к этим нуждам». В данный же момент «центр тяжести политической программы украинских групп — в автономии». И если партия кадетов «сознает серьезность этого постулата украинцев, это, конечно, нисколько не обяжет ее включить автономию Украины в свою ближайшую программу. Важно пока лишь принципиальное признание». Если же кадеты в принципе не признают автономию Украины, то украинские группы могут пересмотреть «свою политическую тактику». Другой представитель украинских либералов Е.Г.Шольп заявил, что если кадеты выскажутся против лозунга федерации, то члены кадетской партии в Юго-Западном крае выйдут из состава партии.
Сразу же после выступлений украинцев слово взял Ф.Ф.Кокошкин. По его мнению, следует вообще «оставить вопрос о федеративном строе России, а говорить только об автономии». И как бы спохватившись, что допустил тактический промах, обмолвившись об автономии, Кокошкин тут же заявил: «этот вопрос не из тех, которые стояли бы на очереди ближайшего дня, как признают сами украинцы, и П.Н.М. (Милюков — В.Ш.) отнес его к музыке будущего». Указав, что в данный момент «ограничиться одной украинской автономией не удастся», ибо «сейчас же явятся со своими требованиями и другие группы», Кокошкин подчеркнул, что такая широкая постановка национального вопроса поставила бы партию кадетов в критическое положение. «Результат будет ясен: гибель будет грозить с двух сторон или там, на окраинах, выйдут из партии, или здесь в центре. Если вопросы о национальной автономии будут поставлены конкретно, то в ближайший следующий момент освободительное движение потерпит неизбежное крушение, так как неизбежны будут столкновения между самими недержавными народами... Трудно заставлять национальные группы
4»
99

Либеральная модель переустройства России
удерживать у себя внутри проявляющиеся стремления к автономии, но еще труднее положение партии к.-д. В 1905 г. ясно звучала общая задача — добиться прав человека и гражданина, между отдельными соединившимися группами, не было торга о взаимных выгодах; теперь звучат совершенно иные ноты... Прогрессивные элементы далеко еще не хозяева положения да и не доберутся до такого положения при том грузе, какой наваливают на них национальные требования».
Позиция кадетского руководства была прекрасно понята украинскими либералами. Об этом свидетельствуют дальнейшие выступления М.С.Грушевского, Н.П.Василенко и М.А.Славинского. «Речь Милюкова в Думе, — говорил Грушевский, — заставляет украинцев опасаться, что в партии к.-д. они могут встретить решительную оппозицию своим жизненным интересам». Если в 1905 году 24 параграф кадетской программы удовлетворял всех, то «теперь, — отмечал Славин-ский, — уже выяснилось, что политическая свобода господствующей народности может совмещаться с полным отрицанием прав народностей недержавных». Если же кадеты не пойдут «навстречу национальным течениям, — продолжал Славинский, — то эти течения пойдут боковыми руслами к невыгоде как для партии, так и для самого дела свободы России». Если же кадеты уклонятся от контактов с национальными группами, то им «грозили бы перспективы из общеимперской превратиться в одну из великорусских прогрессивных партий». Но, видимо, почувствовав, что кадетское руководство на испуг взять нельзя, Славинский закончил свое выступление на иной ноте. «Сейчас никто не требует изменять по существу 24 параграф программы партии, надо лишь яснее поставить вопрос об отношении к автономии. Если партия хочет оставаться общеимперской, она должна пойти навстречу национальным требованиям». Как бы продолжая мысль своего коллеги, Грушевский также подчеркнул: «Украинцы изменения программы к.-д. не требуют, но хорошо бы, чтобы из уст деятелей партии в Государственной думе, в рамках 24 параграфа совершенно категорически или
100

Глава II
в приблизительных выражениях заявлено было о готовности работать для автономии Украины и те же мысли выражены были бы в близкой партии прессе. Для украинцев важно получить открытые уверения в сочувствии украинской автономии. Если к.-д. в этом откажут, украинцам придется искать в других думских группах ораторов, которые ставили бы их требования».
Почувствовав, что украинские либералы начинают капитулировать, Милюков, взяв инициативу в свои руки, предложил им еще более урезать свои требования. Он настоятельно рекомендовал им отказаться от лозунга автономии Украины, которому он «лично симпатизирует», но как «ответственный политический деятель настоящего момента» считает его невозможным поставить на очередь. Милюков пытался внушить украинским либералам мысль о том, что если «требования одной какой-либо национальности к имперской партии и ею принятые, тем самым делаются достоянием уже не одной национальности, а являются общей нормой для прочих. Автономисты-федералисты украинские, предъявляя свои требования, очевидно, готовы к установлению нормы, которая явится обязательной по отношению и ко всем другим национальностям; партия же к.-д. видит, что не у всех народов эта потребность одинаково назрела и предпочла бы практиковать этот вопрос в отдельности». По мнению Милюкова, «при попытке раскрыть скобки 24 параграфа не оказывается налицо ни организаций, которые имели бы достаточные полномочия осуществить автономию, ни даже стихийной исторической необходимости. Поэтому лучше пока остаться при 24 параграфе, не раскрывая скобок. Что же остается партии к.-д. как имперской делать в Думе и в партийной печати в пользу украинского движения? Говорить с кафедры об идейном сочувствии автономии партия не может, так как в политике обращаются с реальными величинами». В заключение своего выступления Милюков сам решил припугнуть украинских либералов, заявив, что он лично «готов будет уйти из партии к.-д., если она заявит себя сторонницей федерализма... Украинцы должны
101

Либеральная модель переустройства России
понять, что поведение к.-д. диктуется именно тем, что они имперская, и не великорусская партия. Лучше пусть потерпят крушение некоторые излишние требования и надежды украинцев, чем партия к.-д., взяв на себя несвоевременные и непосильные задачи, самосохранение требует от к.-д. не выходить за определенные границы»76. Выступление Милюкова окончательно поставило все точки над «и». Было предельно ясно, что кадетское руководство не намерено идти на какие-либо уступки украинским либералам.
Особую остроту национальные проблемы приобрели в годы первой мировой войны. «Из всех вопросов нашей внутренней жизни, выдвинувшихся в непосредственной связи с войной, — писал Ф.Ф.Кокошкин, — первое место принадлежит, бесспорно, национальному вопросу»77. Война с логической неизбежностью выдвинула вопрос о необходимости единения всех национальностей. «Идущие в бой инородцы, — подчеркивал Кокошкин, — должны знать, что они идут на защиту общего отечества, которое для них не чужой, а свой дом, в котором есть место для свободной жизни и развития их народности. Население окраин, угрожаемых неприятельским нашествием, должно чувствовать себя живой неразрывной частью государственного организма, связанной с его центром своими насущными жизненными интересами»78.
Кадеты прекрасно понимали, что национальная политика царизма способствовала усилению сепаратистских тенденций, а это затрудняло их задачу удержать под своим идейно-политическим влиянием национальные отряды либеральной оппозиции. Вместе с тем они должны были учитывать активизацию националистических настроений не только в национальных регионах страны, но и в эмиграции. Известно, что еще в 1912 году в Париже был создан «Союз национальностей», которому в конце 1916 года удалось провести в Лозанне съезд представителей народностей России79. И, наконец, кадеты вынуждены были принимать в расчет международную обстановку, позиции воюющих
102

Глава II
стран, пытавшихся использовать в своих интересах остроту национального вопроса в России.
Однако определяющее влияние на разработку либералами национального вопроса в 1914-1917 годах оказала внутриполитическая ситуация в стране. С первых дней войны кадеты, отказавшись от оппозиционной борьбы с правительством, подчеркивали необходимость «сохранить нашу страну единой и нераздельной и удержать за ней то положение в ряду мировых держав, которое оспаривается у нас врагами»80. Делая акцент на унитарном характере государственного устройства России, кадеты еще с большей силой стали подчеркивать свое неприятие лозунгов политического самоопределения народов, федеративного устройства государства, территориальной автономии.
В своих думских выступлениях по национальному вопросу они стремились не выходить за рамки программы Прогрессивного блока. Суть этой программы сводилась к следующим четырем пунктам: 1) разрешение русско-польского вопроса, а именно: отмена ограничений в правах поляков на всей территории России, незамедлительная разработка и внесение в законодательные учреждения законопроекта об автономии Царства Польского и одновременный пересмотр узаконений о польском землевладении; 2) вступление на путь отмены ограничений в правах евреев, в частности, дальнейшие шаги к отмене черты оседлости, облегчение доступа в учебные заведения, отмена стеснений в выборе профессии, восстановление еврейской печати; 3) примирительная политика в финляндском вопросе, в частности, перемены в составе администрации и Сената и прекращение преследований должностных лиц; 4) восстановление малорусской печати, немедленный пересмотр дел жителей Галиции, содержащихся под стражей и ссыльных и освобождение тех из них, которые подверглись преследованиям81. Вместе с тем собственно партийная деятельность кадетов по национальному вопросу в 1914-1917 годы была гораздо шире и продуктивее, чем думская. При ЦК действовали комиссии по еврейскому вопросу (председатель
103

Либеральная модель переустройства России
М.М.Винавер), украинскому (А.А.Корнилов и В.И.Вернадский), польскому (П.Н.Милюков, Ф.Ф.Кокошкин, А.А.Корнилов, Д.Д.Протопопов), армянскому (П.Н.Милюков, М.С.Аджемов, А.К.Дживилегов, М.И.Пападжанов), литовскому (М.С.Монас, М.М.Винавер, Ф.Ф.Кокошкин, П.Н.Милюков, Н.П.Василенко, В.И.Вернадский, А.А.Корнилов, М.М.Ичас, Д.Д.Гримм и Н.А.Гредескул).
Из всех вышеназванных национальных проблем, по которым были созданы специальные комиссии, наиболее слабо разработанными оказались еврейский и украинские вопросы. Выступать с инициативой их постановки в Думе кадетские лидеры считали нецелесообразным: первого — в связи с ростом антисемитизма и шпиономании, искусственно раздувавшихся черносотенной пропагандой, а второго — в связи с событиями в Галиции и позицией правительства и крайне правых националистов в отношении западных украинцев. Трем же остальным вопросам (польскому, армянскому и литовскому), которые в годы войны приняли международный характер, было уделено самое пристальное внимание.
14 августа 1914 г. было опубликовано обращение главнокомандующего вел. кн.Николая Николаевича к полякам, в котором им были обещаны свобода вероисповедания, сохранение языка и дарование Польше самоуправления под скипетром русского царя. Кадеты считали, что при разработке польского вопроса «необходимо стоять на почве воззвания главнокомандующего к полякам» и не выходить за пределы «польской автономии 1905 г.»82.
Они самым категорическим образом высказались против предоставления Польше политической независимости. «Сейчас, — заявил на заседании ЦК 7 октября 1914 г. Милюков, — независимая Польша, в силу тех или иных обстоятельств, могла бы занять враждебную позицию по отношению к России, и надо пока ее придержать»83. Допуская в исторической перспективе возможность предоставить Польше автономию в этнографических границах, Милюков подчеркнул, что это
104

Глава II
решение должно быть обязательно проведено «через российские законодательные учреждения, через органы российского народного представительства»84. Иной же путь предоставления Польше автономии (например, в порядке статьи 87 Основных законов или тем более революционного переворота) Милюков считал вообще неприемлемым. «Все подобные экстраординарные способы решения вопроса, — заявил он, — действительно находились бы вне пределов партийной программы к.-д.». Предоставление автономии Польше исключительно законодательным порядком позволило бы, по его мнению, с одной стороны, разработать перечень вопросов, ограничивающих права сейма, а с другой — вывести польских представителей из Государственной думы, избежав тем самым возможности их «вредного влияния на чисто русские дела»85.
Последовательным и бескомпромиссным противником предоставления политической независимости Польши выступал П.Б.Струве. «Выделение Польши как независимого государства, — заявил он, — имело бы громадные и вредные последствия»86. И только один из участников этого заседания А.А.Корнилов допускал, «что может быть полная независимость Польши для русских интересов лучше, чем оставление польского представительства в Думе»87. Дискуссия и на этом заседании не привела к каким-либо определенным результатам. Члены ЦК кадетской партии с нетерпением ждали завершения работы над «Проектом закона об устройстве Царства Польского», автором которого являлся Ф.Ф.Кокошкин.
Основное содержание проекта Ф.Ф.Кокошкина сводилось к следующим положениям. Царство Польское должно составлять «нераздельную часть государства Российского» и, следовательно, подлежало «действию общегосударственных законов и установлений». Согласно проекту, Польша в этнографических границах выделялась в особую автономную единицу с законодательным однопалатным сеймом, избранным на основе всеобщего избирательного права. К компетенции сейма были отнесены  следующие вопросы: установление и
105

Либеральная модель переустройства России
отмена налогов, податей и повинностей (за исключением государственных монополий, таможенных пошлин и акционерных обществ), рассмотрение и утверждение бюджета и др. Посреднические функции между сеймом и царем должен был осуществлять особый статс-секретарь, который назначался монархом. Во главе управления Польши находился наместник, тоже назначаемый и увольняемый царем. Наместнику передавались функции по назначению и увольнению министров, а за монархом оставались права роспуска сейма и утверждение всех принимаемых им законов. Проект предусматривал также отмену вероисповедальных ограничений, вводил употребление «местных языков» как в делопроизводстве, так и в преподавании. Однако официальным языком сношений между польскими общегосударственными учреждениями, а также ответы на обращения русских подданных должны были производиться исключительно на русском языке88.
Проект Кокошкина на протяжении 1915-1916 годов неоднократно обсуждался на заседании ЦК кадетской партии. Так, на заседании ЦК 31 марта 1916 года А.Р.Ледницкий выразил свое несогласие с проектом и высказался за предоставление Польше полной политической независимости. «Для поляков же, — говорил он, — точка зрения автономии создаст прямо критическое положение, она ставит их против России»89. Лед-ницкий предупредил, что в случае опубликования проекта в печати его личное положение как поляка было бы безвыходным, и он принужден был бы уйти из партии». В свою очередь кн. Д.И.Шаховской, стремясь как-то разрядить ситуацию, заявил: «Если демократия в России возобладает, надо думать, что демократическая Россия выскажется за самостоятельность Польши; но это еще вопрос будущего, относительно которого партия не может брать на себя никаких обязательств». А.А.Корнилов считал, что следует заявить о признании желательности восстановления Польши в этнографических границах, но что же касается предоставления ей полной самостоятельности, то это «может быть и нежелательно»90. Подводя итоги дискуссии, Милюков за
106

Глава II
явил: «в деле освобождения Польши нельзя идти дальше предоставления ей самой широкой автономии. Он считает это жизненным вопросом для России, и принадлежность к партии для него менее важна, чем соблюдение жизненных интересов России»91.
Военные поражения России на фронтах, ослабление ее международного престижа, появление разного рода проектов о внесении существеенных корректив в политическую карту Европы, разрабатывавшихся как в странах австро-германского блока, так и Антанты, заставляли кадетов вновь и вновь возвращаться к польскому вопросу. В мае 1916 года на заседании МО ЦК был заслушан доклад кн. П.Д.Долгорукова о Польше. Считая в настоящее время польский вопрос «скорее тактическим, чем программным», докладчик подчеркнул, что его решение самым непосредственным образом связано с тем или иным исходом войны. Далее он наметил три возможных варианта этого исхода: 1) условия мира будут продиктованы державами австро-германского блока; 2) Россия вместе со своими союзниками продиктует условия мира центральным державам; 3) война кончится вничью и победителей вообще не будет.
При первом исходе войны кадетская партия вообще будет не в состоянии «повлиять на решение польского вопроса». Во втором же случае все три части Польши должны быть соединены в самостоятельное государство, имеющее выход к Балтийскому морю. Учитывая такую возможность, ЦК кадетов должен заранее разработать и внести от имени России на рассмотрение международного конгресса специальный акт о восстановлении независимости Польши в ее этнографических границах. Наконец, при третьем исходе возможен лишь Status qvo acte bellum и Россия в состоянии будет иметь влияние только в той части Польши, которая входила в ее состав до войны. Ратуя на словах за предоставление Польше широкой автономии, Долгоруков с особой силой подчеркнул, что желанию поляков «восстановить самостоятельное польское государство, хотя
107

Либеральная модель переустройства России
в пределах русской Польши, следует отнестись отрицательно»92.
На заседании МО ЦК 8 ноября 1916 года были приняты специальные тезисы по польскому вопросу, суть которых сводилась к следующим пунктам. Во-первых, в них подчеркивалось, что выступление партии с признанием о независимости или вообще с какими-либо проектами устройства Польши несвоевременно, ибо нельзя «забывать, что независимость Польши означает известное ослабление военного могущества России» и поэтому никто не дает «нам права от имени России соглашаться на такое умаление ее силы». Во-вторых, признание независимости Польши «навлечет на партию нападки справа и со стороны правительства» и в связи с этим позиция партии будет ослаблена, а «мы сильны сейчас именно тем, что стоим на почве охраны интересов государства». В-третьих, так как польский вопрос уже приобрел в настоящее время международный характер, то для его решения потребуется соответствующий международный акт. В-четвертых, каким бы ни оказалось в будущем устройство Польши «во всяком случае мы не можем себе представить ее иначе, как соединенной известной связью с Россией»93. В этом итоговом документе, принятом за два с небольшим месяца до Февральской революции, с предельной откровенностью была изложена окончательная позиция кадетской партии по польскому вопросу.
2 и 6 ноября 1914 года на заседаниях ЦК были заслушаны и обсуждены два сообщения Милюкова по армянскому вопросу. Отметив, что армяне, проживающие в шести вилайетах Турции, ждут от наместника на Кавказе воззвания подобно тому, с каким обратился главнокомандующий вел. кн. Николай Николаевич к полякам, Милюков изложил три возможных комбинации решения армянского вопроса. Во-первых, среди определенной части армянской интеллигенции циркулирует мысль о возможности создания после войны политически независимого «Великого Армянского государства», состоящего как из русских, так и турецких территорий. Во-вторых, более широкое распростране
108

Глава II
ние получила идея об образовании в тех же вилайетах автономной Армении под формальным протекторатом Турции. И, наконец, третья комбинация заключается в аннексии турецкой части Армении Россией. Возможная реализация этих комбинаций, продолжал он, имеет трудности международного характера, ибо в этом регионе сталкиваются интересы многих стран. Однако более политически реальным решением для России явилась бы аннексия Армении, ибо, считал Милюков, «нам надо иметь армян вместе, иначе они будут игралищем и орудием против нас, как и поляки до сих пор. Конечно, при объединении армян надо было бы позаботиться, чтобы это не было объединением на русском бесправии»94. Более того, продолжал он, «если Армения будет конституироваться в своих этнографических границах, со стороны Европы не будет возражений против аннексии ее Россией»95. Две другие комбинации решения армянского вопроса Милюков считал невыгодными для России.
Позиция Милюкова была поддержана большинством участников заседания. Так, В.И.Вернадский категорически выступил против единого и политически независимого армянского государства, считая, что его создание на побережье Черного моря было бы «для русских интересов совсем нежелательно». Что же касается автономии Армении под протекторатом Турции, то это тоже «грозило бы неприятностями при международных осложнениях». В автономной Армении, подчеркнул Вернадский, «Россия скорее будет иметь врага, чем друга»96. С его точки зрения, самым оптимальным решением являлась бы аннексия Армении, которая «связала бы армянскую интеллигенцию с русскими интересами и в общем больше гарантировала бы интересы демократии». Такой же точки зрения придерживался И.И.Петрункевич. «В автономной Армении под суверенитетом Турции, — говорил он, — Россия имела бы беспокойного соседа, постоянно стремящегося присоединить к себе армян из соседних областей; это был бы постоянный нарыв под боком тем более что и европейские державы, несомненно, постараются и свои инте
109

Либеральная модель переустройства России
ресы проводить в автономной Армении. Поэтому и в торговом, и в военном отношении выгоднее была бы аннексия Армении к России с некоторой полосой Черного моря, как моря русского»97. К позиции кадетского руководства в армянском вопросе были близки видные либеральные представители армянской интеллигенции М.С.Аджемов, А.К.Дживилегов, М.И.Пападжанов и др.
В 1916 году комиссия при ЦК по литовскому вопросу обсудила проект П.С.Монаса об автономном устройстве Литвы. Этот проект, состоявший из шести разделов и 36 статей, строился на тех же исходных принципах, что и проект закона об устройстве Польши. Согласно проекту Монаса, Литва в этнографических границах выделялась в особую автономную единицу и составляла «нераздельную часть Российского государства». На Литву распространялись «общие гарантии гражданской и политической свободы, установленные общегосударственными законами», которые в случае необходимости могли быть расширены местным литовским законодательством». В своих внутренних делах Литва должна была управляться особыми установлениями, на основе особого законодательства.
Литовский однопалатный сейм избирался на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Принятые сеймом законопроекты подлежали утверждению царем. Причем из компетенции сейма исключался весьма значительный круг вопросов: внешняя политика, бюджет, средства коммуникации общероссийского характера, армия и флот, дела православной церкви, уголовное законодательство. По существу в сфере его компетенции оставались лишь местные налоги, подати, пошлины, сборы и повинности, а также смета и роспись доходов и расходов. В проекте отмечалось, что литовское население имеет право отбывать воинскую повинность в сухопутных войсках, расположенных в Литве. На литовском языке должно было вестись и все делопроизводство в законодательных, судебных, административных, а также казенных учебных заведениях. В роли посредника между царем и
ПО

Глава II
сеймом выступал статс-секретарь, который назначался верховной властью из числа граждан Литвы. Им на одобрение царя и предоставлялись законопроекты, принятые сеймом. Во главе особого управления в Литве находился наместник, назначаемый верховной властью из числа граждан Литвы. Высшим судебным учреждением Литвы должен был стать Сенат.
После Февральской революции позиции кадетов по национальному вопросу по существу остались неизменными. Он был подвергнут обстоятельному обсуждению на VIII съезде кадетской партии (май 1917 г.), на котором был заслушан доклад Ф.Ф.Кокошкина «Об автономии и правах национальностей» и внесены изменения в соответствующие разделы партийной программы. На IX съезде кадетской партии (июль 1917 г.) по национальному вопросу был заслушан доклад Б.Э.Нольде и принята специальная резолюция.
Подчеркнув свою приверженность принципу сохранения единой и неделимой России, оба докладчика и большинство делегатов партийных съездов высказались против предоставления народностям права политического самоопределения, так и национально-территориальной автономии. На данном историческом отрезке в условиях политической дестабилизации и усиления конфронтации в сфере национальных отношений разделение страны по национально-территориальному принципу, на чем настаивали представители отдельных национальностей, с логической неизбежностью привело бы «к полному разрушению государственного единства России и к установлению не федерации (союзного государства), а конфедерации (союза государств)98. Наиболее оптимальным решением национального вопроса в рамках полиэтнического государства, по мнению кадетских теоретиков и политиков, должно было стать предоставление народностям не территориальной, а культурно-национальной автономии.
Наряду с этим кадеты считали вполне назревшим распространение местного самоуправления на всю территорию России. Губернским и областным земствам
111

Либеральная модель переустройства России
предоставлялись автономные права, включая издание местных законов, в сфере хозяйственной, культурной и культурно-национальной жизни. Однако при этом местное законодательство не должно было противоречить общегосударственному законодательству. Общегосударственным органам власти предоставлялось право в случае необходимости применять вето по отношению к местному законодательству.
Губернские и областные органы местного самоуправления могли вступать между собой «в срочные и бессрочные» соглашения для совместного осуществления общих задач и образовывать для этой цели «временные или постоянные союзы». Изменения территориальных границ губерний и областей, а также их разделение и слияние могло быть осуществлено «по инициативе и с согласия подлежащих местных представительных собраний и в соответствии с желаниями местного населения», но только в порядке общегосударственного законодательства. Что же касается урегулирования взаимоотношений России с Польшей и Финляндией, то эти вопросы, по мнению кадетов, должны быть решены Учредительным собранием.
Большое внимание в докладах и резолюциях партийных съездов было уделено проблемам языка. Кадеты особо подчеркивали, что русский язык должен сохранить статус не только общегосударственного, но и должен быть языком межнационального общения. В местных государственных и общественных учреждениях, содержащихся за счет государства или органов самоуправления, устанавливалось право употребления местных языков соответственно национальному составу населения. При этом должны быть в порядке общегосударственного законодательства обеспечены права русского языка и языков национальных меньшинств. Населению каждой местности предоставлялось право получения начального, а по возможности, среднего и высшего образования на родном языке.
Разработанный в конкретных условиях начала XX века либеральный вариант решения национального вопроса являлся, на мой взгляд, наиболее оптималь-
112

Глава II
ным, ибо создавал условия и предпосылки для сохранения единства исторически сложившегося полиэтнического российского государства. При наличии конституционного закрепления гражданских и политических прав личности этот вариант гарантировал ее права и в сфере культурно-национальных отношений. Либеральный вариант был рассчитан на компромисс и взаимопонимание между различными национальностями, предоставляя реальный шанс избежать насильственного решения национального вопроса, а, следовательно, и распада Российской империи.

Глава третья
РАЦИОНАЛЬНАЯ РЫНОЧНАЯ ЭКОНОМИКА
Проблема модернизации России является одной из центральных в теоретическом наследии идеологов русского либерализма в начале XX века. Известно, что еще легальные марксисты, ставшие позднее идеологами либерализма нового типа, предприняли плодотворную попытку теоретически сконструировать «идеальную» модель капитализма как самонастраивающейся и саморегулируемой системы общественных отношений, способной избежать социальных катаклизмов. Анализируя происходившие структурные сдвиги в мировой капиталистической экономике на рубеже двух веков, либеральные теоретики полагали, что в данных формах организации и функционирования она действительно достигла своего предела, за которым реально возможен социальный катаклизм. Но в отличие от многих ведущих теоретиков социал-демократии, увидевших в империалистической стадии капитализма канун мировой социалистической революции, идеологи нового либерализма считали, что на данном этапе речь может и должна идти не о крахе частной собственности как таковой, а именно устаревших форм организации капиталистического хозяйства. Катаклизм, считали они, будет принципиально иного порядка, чем тот, которого ожидали марксисты, что речь идет о замене устаревших и изживших себя форм организации капиталистического хозяйства другими, более совершенными формами, отвечавшими достижениям мировой науки и технологии, требованиям новой, более рациональной организации производства и труда.
114

Глава III
В контексте этой теоретической посылки о возможности преодоления кризисных явлений в экономике в рамках капиталистической системы русские либералы рассматривали и проблему модернизации России. При этом они отдавали себе отчет в том, что речь идет о модернизации экономики страны догоняющего типа развития, где все процессы осложнены многочисленными реликтовыми наслоениями, пронизывающими все стороны общественной жизни и общественного сознания.
Разрабатывая модель экономики страны догоняющего типа развития, либеральные теоретики особое внимание уделяли проблеме системного развития ее производительных сил. «Подъем производительных сил, — писал П.Б.Струве, — должен быть понят и признан, как национальный идеал и национальное служение»1. «Подъем производительных сил, — подчеркивал С.А.Котляревский, — есть в настоящее время подлинная национальная задача, национальная обязанность современных поколений, от которой зависит политическое и культурное будущее России»2. Развитие производительных сил должно было способствовать решению целого комплекса задач.
Во-первых, превратить Россию из аграрно-кресть-янской страны в развитую индустриальную державу, ликвидировав тем самым ее отставание от западноевропейских стран и США. Во-вторых, сформировать средний класс и упрочить его экономическую мощь и политическое влияние, преодолев тем самым резко полярную социальную стратификацию. В-третьих, подвести прочную экономическую базу под систему социальных реформ, рассчитанных в своей совокупности на повышение материального благосостояния основной массы населения. В-четвертых, реализация социальных реформ позволила бы в конечном счете избежать социальных катаклизмов, стабилизировать через систему институтов представительной, исполнительной и судебной власти политическую обстановку в стране.
Что же мешало, по мнению либералов, развитию производительных сил в России и какие меры следова
115

Либеральная модель переустройства России
ло бы принять для ускорения темпов этого развития? Важно подчеркнуть, что идеологи либерализма усматривали главную причину экономической осталости России не в сфере производственных отношений, а прежде всего в отсутствии в стране политических свобод, в недостаточной защите правительством интересов промышленности и торговли. Поэтому они в первую очередь настаивали на необходимости проведения коренных политических преобразований в стране, пересмотре приоритетов в экономической политике царизма. Необходимыми предпосылками и условиями рациональной политики должно было стать установление в России конституционно-парламентарного режима, повышение роли предпринимателей и промышленников в разработке текущей и перспективной экономической политики.
Прежде чем перейти к анализу содержания предлагаемых идеологами либерализма нового типа экономических преобразований, кратко остановимся на понимании ими роли государства в экономическом развитии страны. В отличие от английских и американских либералов, у их русских коллег отсутствовали традиции так называемого «экономического либерализма» и «экономической свободы» в смысле невмешательства государства в экономическую жизнь. Эти идеи были подвергнуты критике еще в 1894 году в книге П.Б.Струве «Критические заметки об экономическом развитии России». Будучи государственниками в самом широком смысле этого слова, русские либеральные теоретики считали, что государство и его реформированные структуры должны активно вмешиваться в процесс экономического развития, взяв при этом на себя роль регулятора и даже арбитра.
Если попытаться суммировать основные требования либеральных теоретиков и практиков в области экономики, то их можно свести к следующим пунктам: 1) создание при Совете Министров специального органа (с участием представителей законодательных палат и деловых промышленных кругов) для разработки перспективного плана развития всех отраслей народного
116

Глава III
хозяйства; 2) пересмотр устаревшего торгово-промышленного законодательства и отмена мелочной опеки и регламентации, стесняющей свободу частной предпринимательской деятельности; 3) пересмотр налоговой системы и сокращение непроизводительных бюджетных расходов; 4) расширение бюджетных прав Государственной думы и преобразование Государственного контроля; 5) открытие доступа частному капиталу к эксплуатации природных богатств, к более широкому участию в железнодорожном строительстве, горных промыслах, почтово-телеграфном деле; 6) ликвидация или же максимальное сокращение казенного хозяйства и распространение на казенные заводы всех налогов и повинностей; 7) организация промышленного кредита и учреждение банка долгосрочного промышленного кредита; 8) создание торгово-промышленных палат и биржевых судов; 9) расширение внешней торговли и организация консульской службы. Эти и аналогичные им меры должны были, по мнению либералов, создать благоприятные предпосылки и условия для рационального функционирования экономики. Они же должны были обеспечить и высокие темпы индустриализации страны.
Отметим, что в подходе к проблеме индустриализации среди идеологов русского либерализма имелись различные точки зрения. Так, прогрессистски настроенные предпринимательские круги, правое крыло кадетской партии считали, что индустриализацию следует проводить именно форсированными темпами и прежде всего за счет широкого привлечения иностранного капитала. Эта точка зрения наиболее последовательно была выражена П.Б.Струве. «Есть только одно более или менее быстродействующее средство оживления хозяйственной деятельности в стране. Это помещение (или «инвестирование») больших капиталов в разного рода «сооружения», на первом месте в железные дороги и во все области т.н. «производства». В странах богатых это происходит изнутри; страны беднее, каковым принадлежит Россия, должны прибегать и всегда прибегают к привлечению капиталов извне.
117